Анатолий Зверев. Автопортрет.
Мастихинная техника, бумага, гуашь. 1976. Коллекция галереи «Веллум»
ТЕМНЫЕ ЛУЧИ
любовь агафонова

Тезис о «загадочности русской души» давно уже стал расхожим, выхолощенным штампом. Но главной загадкой русской души по-прежнему остается неразрешимость этой загадки для себя самой...
Феномен того, что было названо Вторым русским авангардом, покажется бессистемным набором идей, лозунгов, шарлатанства, наивности и эфемерности его драматургических пружин, зачастую неосознанных, если мы не способны вскрыть их.

Второй авангард был прямым потомком первого, хотя иногда не осознавал этого. Но сокровища авангарда первой волны накапливались людьми, искренне верящими в свои идеалы и готовыми на любые риски ради них. Конфликт академистов и авангардистов был продиктован необходимостью найти дорогу в прекрасный новый мир, не считаясь с угрозой уничтожения утвердившихся традиций и идеалов.

К середине ХХ века вместе с надеждами после великой Победы в умах ищущих людей назрел специфический кризис — кризис идей. В последние годы жизни это отчетливо понимал даже Иосиф Сталин, заявлявший о необходимости новой теории, «без которой нам — смерть». Но, собранные в академиях, мыслители превращались в машину выхолащивания живой мысли, а Союз художников — в закоснелый механизм насаждения стереотипно истолкованного соцреализма.
Любой новатор, любой авангардист — это в первую очередь художник, в котором зреет бунт против мертвящих, навязанных догм самовыражения и миропонимания. Но, как ни парадоксально, любое новаторство, любой авангард, проповедуя, казалось бы, небывалые концепции и формы, так или иначе основан на обращении к забытым ценностям «золотого века», утерянной новации идей, отвергнутых ремесленниками от искусства. Так, например, стало расхожим наблюдение, что антиклассический, богоборческий запал авангардистов первой волны очень скоро либо наполнялся собственным околорелигиозным пафосом, либо вырождался в схоластическое позерство.


«Это еще что за “темные лучи”?.. разве они бывают?» — спросит читатель, взглянув с недоумением на заглавие книги… Да, читатель, — они и в физике есть. Правда, долго считали, что из Солнца исходит только тот белый свет, с помощью которого мы все видим вокруг.
В. В. Розанов. «В темных религиозных лучах»
Не миновали эти закономерности развития творческих поисков и авангардисты второй волны — 50–80-х годов ХХ века. Но, в отличие от предшественников, их искания были отмечены ярким акцентом на духовном, спиритуальном, соприкасающемся с религиозным сознанием. Их бунт был, конечно же, прямым следствием насильственного насаждения догм, непонятных ни уму, ни сердцу, материалистической схоластики. Но поле для дискуссий, даже если они допускались, было крайне однобоко, заботливо зачищено от сомнительных «измов», а идейный и творческий взаимообмен с закордонными новаторами и их идеями был насильственно прерван.

Учитывая, что спиритуализм новаторов середины ХХ века был в лучшем случае только смутно, интуитивно связан с религиозными институциями и традициями (хотя многие из них и пришли к традиционному и универсальному христианству), совершенно не удивительно, что такая ситуация подталкивала свободный поиск художника к антисистемной направленности мировоззрения. Отсюда — искренность и бессистемность чистосердечных поисков «новой духовности», несмотря на нравственное давление адептов властных догм. В этом конфликте есть, конечно, зерно вечного конфликта отцов и детей, но в социалистической системе координат, которая официально внедряла материалистическую идеологию и ограничивала религию.


Яковлев Владимир. Портрет с крестом. 1969.
Бумага, гуашь. Коллекция галереи «Веллум»
Неотъемлемой чертой авангарда второй волны был синтез поэзии, музыки, текста и пластического осуществления философских изысканий молодых художников, не всегда осознающих реальность. Многие шедевры и религиозные откровения рождались на кухнях, в беседе за стаканом вина, под некий диктат Демиурга. Так художник и поэт Игорь Ворошилов сформулировал поэтико-философскую концепцию о художнике-творце, рукой которого водит Бог, а ученик Малевича Владимир Стерлигов создал чаше-купольную теорию существования мира, в которой жертвенная чаша, отдав жертву Богу, переворачивается и защищает, став куполом. Все эти теории кажутся несколько надуманными сейчас. Но, находясь в условиях религиозного вакуума, не имея практически никаких теологических источников, поэты и художники были искренни в поисках новой, отличной от набившей оскомину пролетарско-атеистической повседневности. Уход в религию, мистицизм был для них родом диссидентства, как и выступление на Красной площади против ввода войск в Чехословакию. Только, в отличие от политических диссидентов, художники преследовали единственную цель — создать идеальный гармоничный мир свободы.
Как ни странно, при всей отрешенности спиритуализма, напряженность искусства Второго авангарда определяла и его особую общественную позицию. Она состояла в том, что художественное творчество брало на себя функцию общественного протеста и осознавалось как более глубокая и эффективная реакция на существующий порядок, чем политическая борьба.

По словам Уильяма Базиотиса, художника, увлекающегося философией экзистенционализма, «когда демагоги от искусства призывают тебя делать социальное искусство, понятное искусство, хорошее искусство — плюнь на них и возвращайся в свои сны». Но видели ли художники Второго авангарда ловушку экзистенциализма, превращающегося в своем закономерном развитии в структурализм и постмодернизм, с их коллажем из псевдоэпистем, обесцениванием всякого пафоса, пестованием псевдоинтеллигентской, псевдотворческой позы с «я-так-видением»? Вопрос открытый и не исследованный ни на философском, ни на искусствоведческом уровне. И от ответа на него зависит, дождемся ли мы новых преобразовательных споров между академистами и авангардистами третьей волны.



КОНТАКТЫ
E-mail
anton@karetnikov.com
©2022 Фонд Николая Каретникова
COVID-FREE, для посещения мероприятий необходим QR-код
Made on
Tilda